«Эффективный конкурс— тот, который выдает решения, максимально приближенные к реальности»

17 июля, 2017

Конкурсная практика, в последние пять лет получившая в Москве новый виток развития, стремительно эволюционирует. Все большее количество конкурсов не просто решают узко поставленные задачи, но задают определенный тренд в самих подходах к проектированию и развитию территорий. О том, какие это тренды и как избежать ситуаций, когда проект-победитель так и остается на бумаге, шеф-редактор журнала «Проект Россия» Юлия Шишалова поговорила с Сергеем Георгиевским, директором Агентства стратегического развития «ЦЕНТР».

Юлия Шишалова: «В этом году два конкурса из трех, в которых вы выступили операторами,— на редевелопмент недостроенного автоцентра на Дмитровском шоссе и на фасады и интерьеры Центра городской культуры «Правда» —получили довольно широкий резонанс. С одной стороны, вы постоянно инициировали вокруг них общественные дискуссии, а с другой, постановка задач этих конкурсов все равно вызывала массу вопросов. Вспомним «Правду» Сергей Георгиевский: Действительно, вначале было очень много сопротивления: все говорили о том, что не существует приемлемого подхода, который бы выполнял задачи конкурса и учитывал интересы хранителей наследия. То, что было в итоге продемонстрировано, мы для себя считаем прорывом, хотя собственник «Правды», к сожалению, решил результаты конкурса не использовать. Активисты движения «Архнадзор» подписались под проектом Владимира Кузьмина: «Не к чему при- драться!», потому что той деликатности, с которой его бюро подошло к объекту, и многовариантности этой деликатной работы с приспособлением — никто на старте не ожидал. «Центр» инициировал конкурс с целью найти художественное решение применения керамического гранита для реновации зданий в комбинации с другими материалами. Но в самом начале многие ошибочно подумали, что мы просто выложим фасады керамогранитом.

ЮШ: Такова репутация всех «плиточных» кон - курсов: когда с инициативой выступает производитель плитки, то задача обычно состоит в максимальном использовании этой плитки.

СГ: Это точно не наш случай. Мы никогда

не пытаемся взять объект и сказать: а теперь придумайте идею. Организация

конкурса

— это не ивент-менеджемент.

Это сначала исследование, затем аналитика и подготовка технического задания.

Потом задание апробируется, защищается

перед экспертами, и на основе него предлагается формат конкурса. Смысл не

в том,

чтобы организовать серию мероприятий, а в том, чтобы путем изучения проблема-

тики и исследования выработать вектор, в рамках которого мы ждем результатов.

Действительно, почти каждый организованный нами конкурс вызывает резонанс

мнений, и

в начале мы по традиции получаем несколько писем: прекратите, это

неслыханно, это безобразие…

ЮШ: И

с редевелопментом долгостроя на Дмитровке так было?

СГ: Да, этот конкурс тоже получился

не классическим. В традиционных архитектурных конкурсах во главу угла ставится архитектура, и даже если какие-то

экономические аспекты есть в задании,

то они не являются определяющими при

принятии решения. А здесь мы сразу дали

понять: недоказанные и необоснованные

финансовые и функциональные модели

объекта, пусть даже с хорошей архитектурой, не пройдут. В оценке работ приоритеты мы расставили следующим образом:

градостроительное решение и функциональное программирование, финансовая

модель, и уже в финале оценивалась архитектура. И началось: вы ничего не пони

-

маете, архитектор не должен заботиться

об экономических расчетах

— он должен

творить. Но если жизнь, если рынок, если

город выражают такой запрос, то как

можно говорить, что мы так не работаем?

Если вы так не работаете

— значит так

будет работать кто-то другой. Потому что

это диктует время и та реальность, в которой мы живем. Нужно учиться и приспосабливаться к новым условиям

ЮШ: Что именно вы подразумеваете под новыми условиями?

СГ: Мы анализировали цикл работы девелопера, и нам кажется странным, что он отдельно работает с архитектором, отдельно просчитывает экономику, затем подключает маркетинг — и все это лишь в конце соединяется вместе. Мы как аналитическая компания полу - чаем частные заказы такого толка: вот у нас есть эскизный проект— тут аллея, тут благоустройство, тут такие-то дома, такие -то фасады. Мы поработали с архитектором, он прекрасно все нарисовал, мы это всем уже показали, но вот теперь — что-то не сходится. Нужно написать концепцию и все посчитать. Возникает вопрос: почему же они начали с архитектора? Архитектора нужно подключать на стадии, когда вы уже точно знаете — что, почему и сколько это стоит. А подход, когда сначала разрабатывается архитектурная концепция, а потом решается, кто же все-таки аудитория, выясняется, что экономика «не летает» и надо как-то все переконфигурировать, причем не тро - гая фасады и чтобы было «как на картинке», в современных условиях не работает. При этом мы с этим сталкиваемся регулярно — все начинают от образа. Сна - чала образ, а потом посчитаем.

ЮШ: А потом все удивляются — почему так много конкурсов ни к чему не приводят…

СГ: Совершенно верно — мы пришли к тому, что архитектор не может работать отдельно. Нужно, чтобы маркетинговое исследование, финансовое моделирование, функциональное программирование и архитектурная концепция создавались вместе, одной командой, члены которой сразу бы ориентировались друг на друга и защищали свои решения внутри группы. Это дает совершенно другой резуль - тат. В конкурсе на редевелопмент объекта на Дмитровском шоссе получилось качество работ, которое чисто архитектурные конкурсы практически никогда не выдают.

ЮШ: А вы как оператор участвовали в формировании команд-консорциумов?

СГ: Да, есть конкурсы, где мы помогаем сформировать консорциум с правильным набором компетенций. Однако в этом конкурсе было важно, чтобы команды сами договорились — вступили друг с другом в диалог и сумели объединиться. Причем процесс объединения происходил с двух сторон — не только архитекторы искали партнеров-экономистов. Напри - мер, консалтинговая компания «Новая Земля» по своей инициативе привлекла архитекторов. И вот стоят рядом архитектор, маркетолог, экономист и специалист по недвижимости и доказывают, почему здесь именно такое содержание, на кого оно ориентировано, каков градострои - тельный контекст, почему это столько стоит и почему архитектура именно такая. Общеэстетические представления как основа для принятия решения — это уже вчерашний день. Все должно слу - жить каким-то задачам. В начале кон - курса нас спрашивали: это что же, архи - тектура будет утилитарной? Вы считаете, что архитектура — это что-то второсте - пенное? Нет. Мы считаем, что качествен - ная архитектура — это умная архитектура. А умная архитектура не может создаваться из воздуха.

ЮШ: То есть нужна новая модель конкурса, в которой архитектура будет не первичной и соединяться с какими-то другими вещами?

СГ: Есть конкурсы, которые объявляются на объект в сложной культурно-истори - ческой среде, где ценность этого объекта и сохранение среды приоритетны. Это одна категория. Но когда мы говорим о современной ткани города, то подход должен быть другим. Если мы не заклады - ваем в техническое задание экономику — конкурс отбрасывает нас назад. Какой смысл в новых ярких идеях, если после экономических расчетов делается вывод, что стоимость идей такова, что их никто никогда не реализует?

ЮШ: Или так: в конкурсе побеждает один про - ект, а реализуют другой…

СГ: Да, это происходит регулярно — а все потому, что на стадии старта конкурса исходные данные готовятся без привязки к тому, кто, когда и за какие деньги будет реализовывать объект. Сегодня резуль - татом конкурса должен быть реальный проект, а не идеальный образ, который мы оцениваем постфактум и понимаем, что вот этих материалов в России нет, эти стоят, как «Боинг», эти не выдерживают наших погодных условий, эти не приме - нимы с законодательной точки зрения, а эти решения экономически нерента- бельны. Такие результаты неизбежно приводят к разочарованию и в итоге «уби - вают» конкурсную практику. Архитек - торы страдают от того, что стадия адапта - ции концепции превращается в стадию тотальной переработки проекта. А деве - лопер разочарован, потому что в резуль - тате конкурса получает нереализуемое решение. Так не должно быть. Эффек - тивный конкурс — тот, который выдает решения, максимально приближенные к реальности.

ЮШ: В конкурсе на редевелопмент долгостроя так и получилось?

СГ: До решения организовать конкурс собственник объекта, «Атлант-М», про - шел все стадии. Сначала он обратился к архитекторам — получил несколько неприменимых решений. Потом схо - дил к экономическим консультантам — и это тоже толком ни к чему не при - вело. И тогда он понял, что надо собрать именно такую команду и пройти именно такой путь, в результате которого он полу - чил пять абсолютно реальных проектов. Потому что все пять финалистов исхо - дили из задачи их реализовать.

ЮШ: И что будет дальше?

СГ: Теперь у заказчика по плану роуд- шоу. Сейчас мы утрясаем механизм, будем устраивать серию дискуссий. Еще на стадии, когда мы только рассказывали о том, что объект ожил и по нему готовятся предложения, к нам стучались потенциальные инвесторы. Что касается тройки победителей, то они продолжат работу. Позиционируя конкурс, мы сразу говорили о том, что ищется не только решение, но консорциум, который может в режиме сложившейся команды — уже после подведения итогов конкурса — продолжать работать с собственником для дальнейшей адаптации и реализации проекта. И мы это получили. Теперь вопрос — войдет ли такой подход в практику.

ЮШ: Должно войти — ведь для сохранения исторического наследия, которое вы вынесли в отдельную категорию, тоже нужны экономические обоснования. На всех дискуссиях о ревитализации промзон, которые ваше агентство проводило последнее время, звучала мысль, что чтобы убедить девелопера что-то сохранить, нужно ему доказать, что в обозримом будущем это окупится.

СГ: Да, и в России мы уже знаем примеры промышленных территорий, когда инвестор идет по коммерческому пути, считает деньги — и, получая прибыль, сохраняет и восстанавливает то, что оказывается в его распоряжении. Например, «Красная Роза» — KR Properties придумали рабочую экономическую модель и при этом проявили деликатный подход к архитектуре. А есть примеры, когда архитектуру сохранили, но модель не заложили, и эти проекты чувствуют себя не очень хорошо. Помните, несколько лет назад Марина Хрусталева и Нуна Алекян инициировали Центр капитализации наследия. На мой взгляд, они тогда задали правильное направление: действительно, наследие можно капитализировать — реставрировать и при этом делать рентабельным.

ЮШ: Многие до сих пор полагают, что может быть одно из двух: либо экономика и эффективное использование, либо качественная архитектура…

СГ: Уверен, это не так! Одно из направлений нашей деятельности — это аналитика на тему, как сохранять промзоны и при этом делать эффективную экономику, чтобы собственник не терял в деньгах и не уничтожал пласты городской истории и культуры. Соединяя аргументацию с позиций архитектуры и историко-культурного значения с экономическими расчетами, с показателями, как в мире и в нашей стране на конкретных примерах это работает, мы демонстрируем кардинально другой подход к развитию исторически ценных территорий.

ЮШ: Вот вы говорите о конкурсах, которые задают определенные тренды, — какой из российских примеров, помимо упомянутых, вам кажется наиболее показательным в этом смысле?

СГ: Очень знаковым, конечно, был кон - курс на проект парка в Зарядье. Фантазийная концепция от иностранного победителя через работу с самыми разными российскими компаниями эволюционировала в проект, который технологически реализуем. Мне кажется, процесс этой трансформации был очень ценным в плане опыта для всех его участников. Ну, и я не знаю другого такого парка в стране, который уже и не парк скорее, а многослойный комплекс, ландшафт в котором — лишь часть мощной инфраструктуры. Там же и концертный зал, и парящий мост, и ледяная пещера. Таким образом, конкурс в Зарядье задал тренд на новый подход к осмыслению многофункционального общественного пространства. Вместо того чтобы строить огромные многоэтажные торговые моллы, может, стоит подойти к этому вот так? Ведь при норме насыщенности воз - духа кислородом в 26 % в Москве только 16 %, и рано или поздно нам придется это учитывать.

ЮШ:А какой конкурс вы бы отметили из тех, что случились в этом году?

СГ: Мне кажется, что самый амбициозный проект 2017 года — международный конкурс на архитектурную концепцию в рамках программы реновации. Здесь речь о целых пятнах застройки, целых районах, которые будут изменяться не просто точечно, но окажут влияние на облик всего города. У нас все-таки очень субъективное восприятие города изнутри, поэтому должны прийти российские и иностранные компании, которые будут смотреть на город в другом ракурсе, и это очень интересно. Конкурсы на метро, конкурсы на парки и другие общественные пространства — уже сложившаяся практика. А здесь совсем иной масштаб. Результаты таких конкурсов — с глобальной футуристической концепцией — мы сможем оценить только через несколько лет.

Источник: «Проект России»

Подписаться на новости